«БУСИЧКА, ЛАПОЧКА, КОТИНЬКА…» Автор Александр КАЗАКЕВИЧ
«БУСИЧКА, ЛАПОЧКА, КОТИНЬКА…»
Сценка из старинной жизни. Подражание раннему Чехову
Четыре часа дня. После обеденного сна, как и принято среди людей благородного происхождения, в доме купцов Ничушкиных пьют чай. На террасе накрыт стол. На столе стоит большой самовар, кружки, блюдца, несколько банок с вареньем, конфетами и печеньем. За столом сидят хозяин, Аполлон Поликарпыч, и его молодая жена Елизавета Архиповна.
Елизавета Архиповна (далее — Е. А.) (пригубив из блюдца чай, не поднимая глаз на мужа, плаксивым тоном): А вы знаете, Аполлон Поликарпович, что сегодня вы меня очень даже обидели!
Аполлон Поликарпыч (далее — А. П.). Помилуйте, душенька! Когда и чем я мог вас обидеть?
Е. А. Ах, вы даже не помните! Хорошо же вы о своей жёнушке заботитесь!
А. П. Как не забочусь? Да я пылинки, моя разлюбезная жёнушка, готов с вас сдувать, а вы говорите, что не забочусь!
Е. А. Как же заботитесь, если ни за что ни про что позволяете себе обижать меня?! Да ещё прилюдно!
А. П. Господи, да о чём речь-то?
Е. А. молчит, надув губки и опустив взгляд.
А. П. Душенька, я тебя умоляю! Ну, в чём дело? В чём грех-то мой?
Е. А. Ах, вот вы уже и стали мне тыкать, будто я не благородного рода, а какая-нибудь простолюдинка! О, бедная я, бедная! И за что мне всё это! О-о-о!..
А. П. О бог мой, Лизонька! Успокойся, прошу тебя… Тьфу!.. Прошу вас! Ну скажи… Гхм… Ну скажите мне, вашему законному супругу, чем я вас обидел! Че-ем?! Я требую конкретного ответа!
Е. А. Вы уже требуете?!? Вот это мило! Нет, это я требую от вас ответа!
А. П. Какого ответа? Как я могу что-то вам ответить, если мне непонятно, о чём идёт речь!
Е. А. Ну что ж, извольте! Речь идет о сегодняшнем утре.
А. П. Ну-у? И что же такого ужасного случилось утром? Небо упало на землю или, может быть, наш кот Вавил котят родил?
Е. А. Нет. Всё значительно хуже…
А. П. (разводит руками). Хуже? Да что ж такое случилось?
Е. А. молчит, надув губки и опустив взгляд.
А. П. Ну что случилось-то?! Ну не молчите, сударыня! Не разбивайте мне сердце!
Е. А. А как будто вы сами не знаете!
А. П. О, святые угодники! Ли-зонь-ка! Умо-ля-ю тебя… Чёрт!.. Прости, господи! Умоляю вас! Просто умо-ля-ю и готов для этого стать на колени: что такого страшного и ужасного случилось сегодня утром? Что я сделал не так?!?
Е. А. молчит, надув губки и опустив взгляд.
А. П. (в негодовании, воздевая руки к небу). У-у-у!!!..
Е. А. Я не могу так…
А. П. (обреченно опуская руки). Что?!? Что не можете «так»?!?
Е. А. Говорить с вами, когда вы в таком истеричном состоянии находитесь.
А. П. Фу-х… Хорошо. Смотрите, я спокоен. Видите? И вот я спокойно — вы видите? — спокойно вас спрашиваю: какая трагедия случилось у нас сегодня утром?
Е. А. молчит, надув губки и опустив взгляд.
А. П. (поднимаясь со стула и начиная почти завывать). Не-е-ет! Это, кажется, уже выше моих сил…
Е. А. (поспешно): Ну хорошо, я вам скажу, только, пожалуйста, сядьте! Сядьте и успокойтесь!
А. П. садится, глубоко и шумно дышит, берёт чашку с чаем и махом его выпивает.
Е. А. Сегодня утром, друг мой… вы со мной… оскорбительно поздоровались. И это, между прочим, слышала наша кухарка!
А. П. Что? Как я поздоровался с вами?
Е. А. Совершенно оскорбительно!
А. П. Как это? Я поздоровался с вами как и всегда, как и обычно…
Е. А. Нет, не как обычно!
А. П. А как я поздоровался?
Е. А. Вы сказали мне: «Доброе утро!»
А. П. Ну? И где тут оскорбление?
Е. А. А вы как будто не знаете?
А. П. (закатывая глаза и надувая щёки). Не-е-ет! Ей-богу, или со мной сейчас апоплексический удар случится, или я вот сейчас… вот из этого самовара черепаху медную сделаю!
Е. А. Вот видите, голубчик, как возвращается человеку зло, которое он причиняет ближнему своему.
А. П. (закрывая глаза и шумно выдыхая). О-о-о!..
Е. А. Ну хорошо, хорошо! Не дышите, как загнанная лошадь. Я всё скажу, только успокойтесь! (Подходит к нему и гладит его по плечу.) Возьмите, друг мой, себя в руки! Ведь это нам, женщинам, простительны эмоциональные излишества, а вам, мужчинам, такое поведение не к лицу, да и не по чину! К тому же прислуга может услышать…
А. П. (обессиленно). Ну, что вы хотите мне рассказать?
Е. А. Сегодня утром, разлюбезный мой Аполлон Поликарпович, вы очень сильно обидели меня, поздоровавшись со мной не как всегда, а коротко, можно сказать, без души. И без любви, да-с! Вот что я хотела вам сказать!
А. П. Постойте-постойте, Лизонька! Как это без любви?
Е. А. Вы всегда по утрам говорите мне: «Доброе утро, душенька!». Или: «Доброе утро, голубушка!». Или, иногда: «Доброе утро, радость моя!». А сегодня вы очень сухо, не по-семейному, а, можно сказать, по-казённому со мной поздоровались: «Доброе утро!» И только! Вы понимаете? И только!
А. П. (раздувая щёки). Ну… Это… Что тут сказать… Задумался, наверное… Или просто ещё не совсем проснулся… Ну да, наверное, виноват… Недоглядел…
Е. А. Вот видите, мой друг! Но не это самое ужасное. А то, что свидетелем этой безобразной сцены была наша кухарка Матрёна.
А. П. (осторожно). А... что здесь такого страшного?
Е. А. А то страшного, что потом она пойдёт и расскажет об этом другим, например кухарке Ворчуновых, Пелагее. А та — своей хозяйке, а хозяйка — всем нашим общим знакомым. На чужой-то роток не накинешь платок. А потом уже и весь город прознает, что мы с тобой почитай только вчера под венцом стояли, а сегодня уже бранимся да лаемся… Подумай, какая молва о нас пойдёт… А если об этом ещё прослышат мои папенька с маменькой! А если до ушей твоих родителей сия «радостная весть» дойдёт!.. Как бы дело потом до развода, до суда не дошло!
А. П. (почесывая затылок). Ох, верно! Ваша правда, Лизавета Архиповна! Что ж теперь нам делать-то? Может, прогнать Матрёну?
Е. А. А зачем её прогонять? Язык-то у неё, может быть, и длинный, но кухарка-то она справная, готовит вкусно.
А. П. Так… А что делать?
Е. А. А вы, Аполлон Поликарпович, просто продекламируйте ей, как вы меня сильно любите и цените.
А. П. Это как это?
Е. А. Ну как-как? Очень даже просто: подарите мне что-нибудь этакое дорогое и изящное. Вот, к примеру, была я недавно в лурьевском магазинчике и заприметила там одно миленькое платьишко. Оно, кстати, прямо из Парижу, по каталогу заказано. Сама Лурьиха мне призналась по большому секрету, что в следующем году у нас будет мода именно на такой фасон… Ах, оно такое воздушное, с золотистой пелеринкой поверх отливного голубого шёлка и с изысканными пурпурными рюшечками по краям…
А. П. (неуверенно пожимает плечами). Ну… Раз так нужно… Будь по-вашему, душенька… Только, может, вы сами его себе купите, а то я плохо в женских платьях разбираюсь. Пятидесяти рублей вам будет довольно, голубушка?
Е. А. Опять обижаете, Аполлон Поликарпович?!
А. П. Ну хорошо, хорошо! Ста рублей — достаточно?
Е. А. Двести — и ни копейки больше! Только ради спасения нашего брака! Только ради сохранения нашего уютного семейного гнёздышка!
А. П., вздыхая, достает из кошелька деньги и передает их жене.
Е. А. Ах, мой друг, вы просто прелесть! Просто бусичка, лапочка, котинька!
А. П. с уставшим видом наливает себе в блюдце чай.
Е. А. А что это вы загрустили? Ну-ка, покажите, как вы любите свою жёнушку! Как котик любит свою кошечку?
А. П. (без особого энтузиазма). Мур-мур-мур…
Е. А. Мяу-мяу-мяу!.. Ну? Ну же! Мур-мур-мур!?
А. П. (уже живее). Мур-мур-мур!
Е. А. (подходит к мужу и начинает носом тереться о его нос). Мяу-мяу-мяу!..
А. П. (обнимая жену за талию и расплываясь в виноватой улыбке). Мур-мур-мур!..
Е. А. Мяу-мяу-мяу!..
В это время кухарка Матрёна, стоя за приоткрытой дверью дома с миской пряников в руках, подсматривает за хозяевами. Видя, как они воркуют, она осторожно отступает назад, поворачивается и на цыпочках отходит от двери. Сделав несколько шагов, она оборачивается, корчит рожу и вполголоса говорит: «Мяу-мяу-мяу! Гав-гав-гав!.. Тьфу!» — и решительно уходит на кухню.
Александр КАЗАКЕВИЧ
Категория: Рассказы Александра Казакевича.