Чудны дела твои. Автор Ирина ЛАПШИНА
«Леший, леший, не кружи — мне дорогу покажи! — простонала Надежда Николаевна и потёрла ладонью грудь — от волнения сердце троило, как двигатель в старом жигулёнке её покойного мужа. — Ох, Матушка Пресвятая Богородица, спаси и сохрани!» — добавила она и осеклась от столь кощунственного сочетания. Но что делать-то? Женщина была готова пустить в ход любую уловку, лишь бы найти выход из леса.
Без малого семьдесят лет ходила сюда Надя за грибами и ягодами, но никогда ещё не плутала, а тут крутилась, всё пыталась место узнать, но лесная масса только крепче сжимала её в своих объятиях. Сердце пугающе заныло. Надежда поставила бидон с черникой, скинула со спины рюкзак с банками и наклонилась. Земля задрожала, зашаталась перед глазами и прыгнула к самому лицу. От неожиданности Надя упала на колени и, теряя сознание, ткнулась головой в душистые иголки.
Из забвения её вырвали похлопывания по щекам. Кто-то настойчиво пробивался к сознанию Нади, поддерживая рукой её голову. «Ну что ты, моя хорошая? Не время тебе ещё помирать! — сказал знакомый женский голос. Надя напряглась, вспоминая, кому он принадлежит. — Вот так, милая, возвращайся!»
Надежда сфокусировала взгляд на хозяйке голоса и вздрогнула от неожиданности: то была Вера Авдеева, её подруга юности, а сейчас — давний и непримиримый враг. Если бы не их печальная история, то Надя была бы рада её видеть. Но сейчас она, пожалуй, больше обрадовалась бы лешему.
Женщины дружили смолоду, горе и радость пополам делили, но, на свою беду, полюбили одного парня — Вовку Авдеева. Своё сердце он отдал Надежде. Трепетно ухаживал за девушкой, замуж позвал. За месяц до свадьбы Надя потеряла бдительность и отдала ему свою девичью честь, а он возьми да и переметнись к Верке. Та тут же оборвала с Надей все отношения и гордо, будто делая одолжение, приняла ухаживания Володи. Тщетно Надежда пыталась вывести жениха на разговор, тщетно старалась донести до него всю тяжесть своего положения — ничего не помогало, того как подменили. Ранее нежный и ласковый, стал он теперь отстранённым и безразличным не только к ней, но и как будто к жизни в целом.
Надина мать, поняв всю серьёзность положения, отправила дочь к сестре в город, чтобы та передержала девку у себя, пока суть да дело, да ситуацию поправила у нужных врачей, если на то будет необходимость. А необходимость и правда вскоре возникла. Но вопрос решили быстро и безапелляционно для Нади...
Домой Надежда вернулась через четыре года. В городе она вышла замуж за бывшего детдомовца, а как родители её плохеть стали, переехала с мужем назад в деревню. Жизнь стала потихоньку налаживаться, только вот радость из неё ушла для Нади вместе с Володькой. Жила она — будто срок отбывала, по инерции.
Вера же вышла замуж за Володю и перевезла его от родителей, словно шкаф, к себе домой. Но судьба не по-доброму к ней повернулась: через год забеременела, но ребёнка так и не выносила. Три раза потом ещё зачинали они, а исход всё один — выкидыш. Через пять лет, вслед за своими неродившимися детьми, ушёл и сам Володя. Злые языки поговаривали, что это Верка из него все соки выпила: аккурат со свадьбы мужик чахнуть начал, так и сгорел за пятилетку непонятно от чего. Верка осталась чуть ли не чёрной вдовой — мужики её чурались, да и сама она не больно спешила с кем-то ещё жизнь связывать. Вера и Надя жили в соседних деревнях, но встречи избегали. И вот надо же было пересечься при таких обстоятельствах!
Надя села, резко оттолкнув от себя Веру. Та отстранилась, но не ушла, а примостилась рядом, виновато сложив на коленях руки, а потом примиряюще произнесла, отведя в сторону взгляд:
— Ну ладно уж тебе! Чуть Богу душу не отдала, а всё серчаешь.
Надя подобралась всем телом, а потом неожиданно обмякла и разрыдалась горючими слезами, уткнувшись в чёрные от ягоды ладони.
— Ну, полно тебе! — погладила её по спине Вера. — Полно! Всё хорошо. Я тут.
— Ох, Верка, — всхлипнула из-за пальцев Надежда, — никогда не думала, что буду так рада тебя видеть… — Надя помолчала. — Столько раз эту нашу встречу представляла! — наконец продолжила она, осушив рукой глаза. — Столько разговоров злых с тобой провела. Так хотелось тебе словом отомстить! Останавливало только то, что жизнь тебя хлеще наказала.
Вера опустила глаза — возражать не было смысла.
— Прости меня, Надь, — ответила она. — Глупость я совершила несусветную. Из-за любви своей вас двоих счастья лишила и стольких загубила: и Вовку, и деток наших нерождённых. Да и ваше дитя…
Надежда кинула на неё вороватый взгляд, Вера перехватила его:
— Ну что ты, в самом деле? Думаешь, секрет большой был? Вся деревня знала, а я уж и подавно, ещё до твоего отъезда.
— Откуда? Я же про беременность только в городе узнала.
Вера помолчала, было видно, насколько трудно давались ей слова.
— Грех я страшный сотворила, — наконец продолжила она. — Приворожила я Вовку. К бабке Мане Овражной в Осеевку бегала, та и помогла. И про ребёночка вашего рассказала. Только предупредила, что погибнет он, если я соглашусь, а кровь на моих руках останется. Но я как одурманенная была — всё готова была за Вовку отдать. Он же на меня совсем не смотрел, только тебя и видел — любил сильно. Даже после приворота, похоже, любил, но без меня уже жить не мог. Да и со мной-то не долго прожил.
Вера ненадолго замолчала, а потом взвыла, громко и неожиданно:
— Прости меня, Надька! Прости, бога ради, дуру глупую! Не будет мне покоя без твоего прощения!
По верхушкам деревьев пронёсся порыв ветра, стволы сосен загудели, затрещали и понесли по своим веткам крик отчаяния человека...
— Я у Вовки прощение после его смерти вымаливала, — продолжила Вера, всхлипывая чуть ли не на каждом слове, — у икон валялась! Через семь лет после смерти он мне и приснился. Сказал, мол, не у меня проси прощения — у Нади. И всё, больше не приходил. Но с живыми разговаривать — это не у мёртвых вымаливать. Тут смелость нужна. А я как видела тебя, так слова не могла выдавить. Сколько лет живу, столько и мучаюсь.
— Да уж, — протянула Надя, вживая себя в новые обстоятельства, — чудны́ дела Твои, Господи.
— Чу́дны, я бы сказала. Думала, так и помру не помирившись, — продолжила Вера. — А тут надо же — встретила! Испугалась, что ты вперёд меня ушла. Оказалось, просто сознание потеряла. Видать, Господь свёл. Прости меня, Надьк!
— Да что мне теперь до твоего прощения? — ответила Надя, вставая. — Жизнь-то прошла, её назад не переживёшь. А вот что в лесу не бросила — за то спасибо.
Вера вытерла глаза.
— Дорога там, — кивнула она в сторону от себя и посмотрела наверх, в небо, будто сверяя время с Солнцем. — Пойдём, провожу тебя.
Женщины прошли через негустые кусты и тут же оказались на лесной тропе.
— Вот те раз! — удивилась Надя. — И вправду рядом кружила!
Они зашагали по лесу. Какое-то время двигались молча, тишину нарушало лишь тяжкое дыхание Нади.
— Так ты простишь меня? — жалобно и почти по-детски повторила Вера.
— Бог простит, Верка! Ему видней.
— С Богом у меня свой разговор будет, а вот тебя я могу больше и не увидеть.
— Помирать, что ли, собралась?
— Собралась не собралась, а всё одно: за грехи наши никто с Ним, кроме нас, — Вера ткнула пальцем вверх, — разговаривать не будет. А вот с людьми надо успеть поговорить.
— Верно, — ответила Надя. — Знаешь, Верк, сколько лет я тебя ненавидела? А пару месяцев назад раз — и отпустило! Вот не поверишь: будто кто саднящее сердце вынул из груди, отстирал от лютой обиды и назад поставил. И так легко сразу стало, так свободно! У меня даже давление подниматься перестало. Смолоду от него мучилась, а тут всё как рукой сняло.
Вера слушала молча.
Минут через двадцать женщины вышли из леса, где дорога разветвлялась рогатиной. Солнце падало на запад в редколесье, унося со своими лучами последние крупицы давней истории.
— Ну что, простишь меня?
— Да что ты всё заладила: простишь да простишь?! Простила уже давно. Говорю ж тебе: ступай с Богом! Вон темнеть скоро будет, а тебе дальше идти.
— Верно, дорога длинная предстоит...
Женщины помолчали.
— Ты уж приходи как-нибудь в гости, раз такое дело, — вдруг сказала Надежда, — потолкуем, молодость вспомним. Небось есть нам теперь о чём поговорить.
Вера грустно улыбнулась:
— Да, можно. Только уж давай лучше ты к нам как-нибудь.
— Ну, прощевай! — сказала Надя.
— И тебе не хворать, — ответила Вера, развернулась и пошла по своей тропинке.
Надежда Николаевна постояла, замерев: сердце перестало саднить, в теле появилась давно забытая лёгкость. Затем поправила рюкзак и развернулась к дому.
У крыльца стояла машина — двоюродная сестра Нина с зятем ждала, чтобы забрать ягоду, которую она потом продавала на трассе. Женщины поздоровались.
— Что-то припозднилась ты, Надьк, — сказала сестра, складывая банки в багажник, — больше часа тебя ждём.
— Ох, Нинка, кому сказать — не поверят: заблудилась в своём собственном лесу! Чуть Богу душу не отдала!
— Надька! — перебила её Нина, как будто неожиданно что-то вспомнив. — А у нас же ведь горе какое: Верка Авдеева вчера умерла, завтра хоронить будем!
— Господь с тобой! Окстись! Я её час назад у леса домой отпустила!
— Ты не перегрелась ли часом? Умерла ж, говорю!
— Вот те крест! — Надя наспех перекрестилась. — Она-то меня из лесу и вывела!
— Не может быть! — понизила голос Нина.
Надя ухватилась за край открытого багажника: второй раз за день земля под ногами предательски задрожала, грозя снова опрокинуть её наболевшее тело.
— Ты присядь, — Нина схватила Надежду под локоть и отвела к крыльцу. — Во дела-то! И что Верка хотела?
— Прощения попросить…
Надя замолкла, пытаясь вместить в себя невероятное, а потом разрыдалась, ощутив неизбывную тоску по ушедшему человеку. Тоску, снова навалившуюся, как тогда, много лет назад — в день, когда умер её любимый Вовка. Ни по ком она так не убивалась больше, уже и забыла, что может так тосковать. Думала, очерствело сердце вконец. Ан нет! Живое и плачет навзрыд. Да и по кому? По тому, кого ненавидела пуще всего на свете, но успела полюбить за последний вечерний час.
Воистину чу́дны дела Твои, Господи!
Ирина ЛАПШИНА
https://vk.com/irinalapshina.stories "Душевные рассказы"
Категория: Творчество читателей газеты.